Не только детектив  - Анна и Сергей Литвиновы

– Пойдем. – Она обвила мою руку. Я решил больше ее не расспрашивать – все равно правды не скажет – и предоставить событиям течь своим чередом. По переходам мы прошли на многоэтажную парковку. На седьмом, что ли, этаже она щелкнула ключом от «Кадиллака». «Кадиллак» был большой и с кожаными креслами – но все равно далеко не «Феррари». Номерной знак гласил, что зарегистрирован он в округе Колумбия, с тамошним девизом: «Taxation without representation» («Налоги без представительства» – имелось в виду, что у них, бедненьких жителей округа, нет своих депутатов).

– В Вашингтоне живешь? – вопросил я и тем снова поставил девушку в тупик.

Она слегка смешалась, но ответила:

– Машина прокатная.

За окном смеркалось. Наступал вечер, хотя мои часы показывали третий час ночи. Воздух был теплым и влажным. Мы выехали с аэропортовской стоянки.

– Знаешь, чего я от тебя хочу? – вдруг безо всяких запросов молвила Полина. – Чтоб ты обчистил здешнее казино. – И добавила тоном экскурсовода: – Атлантик-Сити – игорная столица Восточного побережья.

– Обчистил – в смысле обокрал? – нахмурился я.

– Нет, – расхохоталась она, – в смысле обыграл.

– В Ницце мне повезло первый раз в жизни. И, возможно, последний.

– А это мы посмотрим.

Минут через двадцать мы приехали в отель. Все переговоры с рецепционистом Полина взяла на себя, и через десять минут бой вводил меня в роскошный пентхаус с видом на океан.

– Если что, я в соседнем номере, – проговорила Полина, – приведи себя в порядок, и через час жду: я попросила сервировать ужин в моих апартаментах.

Опущу подробности следующих нескольких часов и перенесусь ближе к полуночи по местному времени, когда мы рука об руку с моей спутницей входили в игровой зал нашего казино-отеля «Атлантик». С усмешечкой я подумал про себя, что гостиница называется точь-в-точь, как та, где Светлана Светличная пыталась соблазнить бедолагу Семена Семеныча Горбункова: «Помоги мне, сердце гибнет», – и прочее.

Американское казино, особенно в сравнении с ниццким, выглядело намного затрапезнее. У игровых автоматов просиживали старухи чуть ли не в пижамах, в инвалидных колясках, в одной руке сигарета, другой, как заведенная, дергает за рычаг однорукого бандита, время от времени прикладываясь к кислородному баллону, притороченному к коляске. Усталые, старые, некрасивые официантки разносили бесплатную выпивку – в основном пиво.

Ведомые Полиной, мы пришли к столику, где играли по-крупному. От сытного ужина с прекрасным калифорнийским вином, от общества яркой огненноволосой бестии (а на мою спутницу, невзирая на политкорректность, казиношные мужички посматривали) меня снова обуяло нечто вроде эйфории. Я поменял свои выигранные в Ницце евро на фишки и начинал поединок с рулеткой. Полина тоже сидела рядом и ставила – но по маленькой.

На «двадцать семь» я больше не покушался – счел, что цифра исчерпала свой потенциал. Играл на «красное – черное», «чет-нечет», ставил на дюжину или на корнер (четыре соседних) – но при этом число, принесшее мне удачу в Ницце, вовсе избегал: к примеру, на третью дюжину так ни разу свои фишки не положил. Сперва мне не очень везло, и тридцать тысяч, вывезенные из Франции, быстро съежились до двадцати, а потом и десяти. Но ближе к утру – по местному времени – игра пошла. Несколько раз сорвав куш в цифру – опять-таки не в двадцать семь, – я едва ли не удвоил мой капитал. И тогда сказал: «Баста!» – подал руку Полине, и мы отправились с ней менять мои фишки на деньги.

Когда я засыпал в своем номере, из-за океана стремительно выныривало солнце. Его лучи упали точно мне на подушку, и я подумал, что проклятые капиталисты специально столь тщательно продуманно выстроили гостиницу, дабы постояльцам не приходилось, желая любоваться восходом, даже головы с постели приподнимать. «Надо бы задернуть шторы», – подумал я – но пульт куда-то запропастился, и с этой мыслью я прекрасно уснул и при свете.

В два часа по местному времени меня разбудила Полина. Она была веселая и деловая.

– Хватит дрыхнуть, – молвила она, – нас ждут.

– Кто? – промычал я спросонок.

– Интересные люди. И довольно важные. Собирайся. Жду тебя в моем номере с вещами. Через час.

За минувшие сутки я усвоил правило: спрашивать мою спутницу, куда мы следуем и зачем, бесполезно. Когда придет время или она захочет – расскажет.

Мы выписались из отеля и погрузили вещи в ее «Кадиллак». Довольно скоро вырулили на автостраду. Указатели сообщали, что до Филадельфии ехать пятьдесят пять миль, до Балтимора – сто, до Нью-Йорка – сто тридцать и до Вашингтона сто шестьдесят.

Солнце сияло вовсю, и день был по-настоящему, по-южному жарким. Полина включила кондиционер. По трем полосам автострады вокруг нас летели машины. Никто не гонялся, не перестраивался. Все сосредоточенно жали, каждый по своей полосе, занимаясь на скорости шестьдесят миль в час самыми разнообразными делами – мужчины брились, девушки красили глазки, оба пола перекусывали бургерами, но в основном все делали бизнес: беседовали по телефонам и отправляли факсы и электронные письма.

Спустя час по объездной трассе мы минули Филадельфию и свернули не на север, к Нью-Йорку, а на юг, на Балтимор и Вашингтон.

В столицу Штатов мы въехали, когда уже смеркалось.

– Гостиницу я заказала, – молвила рыжая шоферша, – но сперва у нас будет встреча.

Мы добрались до центра. Город казался роскошным и просторным, словно Москва в шестидесятые. Мелькнули подсвеченные монумент Вашингтона и Капитолий. Сверкнул в стороне Белый дом.

Полина свернула на тихие улочки, уставленные офисными зданиями державного вида. Возле одного тормознула и, приложив к считывающему устройству карточку, въехала на подземную многоуровневую парковку. Ни единой таблички, указующей, что это за учреждение, я не заметил ни на самом билдинге, ни на паркинге. Моя спутница запарковалась (машин почти не было), сказала, что вещи лучше оставить в багажнике, и мы проследовали с ней к лифту.

Лифт она снова вызвала при помощи карты, и этаж (четырнадцатый) выбрала, вставив ее в специальную прорезь. А на этаже нас встречал охранник, довольно бравый и подтянутый молодой человек в форме, кажется, морского пехотинца. «Ого, – подумалось мне, – мы в логове американской военщины?» Мне морпех выдал пластик на веревочке с надписью «Guest» и сказал, чтоб я носил его, не снимая. Еще одна дверь, открытая картой, длинный пустынный коридор с рядами кабинетов без имен и названий – и, наконец, мы входим в один из них.

А там, за круглым столом – что за встреча! – нас поджидают старые знакомые: виденные мною в ниццком ресторане «Париж» спутники Полины: «Киссинджер» и «Спилберг». На этот раз оба одеты не в растрепайские льняные курортные костюмы с «борсалинами», а в наряды, присущие среднему звену начальников-интеллектуалов: один («Киссинджер») избрал строгий костюм с галстуком, второй («Спилберг») – пуловер и рубашку с распахнутым воротом. Полина представила нас. «Спилберг» оказался Джоном с длинной ирландской фамилией, что-то вроде Фицпатрик, а второй, смахивающий на молодого Киссинджера, Айзеком то ли Котовски, то ли Косински. Визитных карточек ни один из них мне не вручил.